Главная » Статьи » Сумасшедшим можно быть в любое время

Сумасшедшим можно быть в любое время

— Родился в 1938 году, 26 октября. Родители были грустная мамочка и очень веселый папочка. Он был начальник станции. Он все ходил и блядовал, ходил и блядовал, и, по-моему, кроме этого, ничем не занимался.

— А мамочка?

— А мамочка переживала.

— Тут запереживаешь.

— Еще бы, ебена мать. И вот папенька блядовал, блядовал, блядовал, блядовал и доблядовался до того, что на него сделали донос. И папеньку в 38-м году, когда я родился, только и видели. И действительно, папеньку мы увидели только в 54-м. Естественно, по 58-й статье. Припомнили ему, что он по пьянке хулил советскую власть, ударяя кулаком об стол.

— Честно говоря, трудно представить, что были люди, которые в открытую ругали советскую власть.

— А почему бы и нет — на этой маленькой станции, да еще в поддатии. На станции Пояконда в районе Полярного круга.

— А куда ж его сослали из-за Полярного круга?

— В том-то и дело — в Крым.

— Действительно в Крым?

— Шутка. Его сослали всего-навсего на 12 или там на 10 тысяч километров к востоку.

— Значит, ты рос безотцовщиной? И вы так с мамой и прожили на этой крохотной станции?

— Нет, меня перетащили в детский дом г. Кировска Мурманской области, и там я прозябал.

— А маменька-то куда делась?

— Маменька сбежала в Москву.

— И тебя бросила?

—Да.

— А с какого момента ты себя помнишь?

— В средней школе я уже писал. Сочинения.

— А самые первые в жизни ощущения?

— Самые первые воспоминания почему-то самые траурные. Покойная мать сказала всем старшим братьям и сестрам — подойдите к кроватке и попрощайтесь с ним. Со мной то есть.

— Почему?

— А все — врач. Он сказал: пиздец. Очень, очень умный врач. Это был 41-й год, значит, мне было два с половиной года. Очень умный врач.

— Значит, в школе ты учился в детском доме. И, конечно, самые светлые воспоминания?

— Ни одного светлого воспоминания. Сплошное мордобитие и культ физической силы. Ничего больше. А тем более — это гнуснейшие года. 46—47-й. В сорок седьмом, например, доходили слухи, что в Мурманске мясо продают на рынке, но в этом мясе находили человеческие ногти.

— Я помню, правда, это уже было в 50-х и в Москве, так вот, ходили слухи, что из детей варят мыло.

— Короче, все это невыносимая мудозвонщина, и я твоим слухам не удивляюсь ничуть.

— Веничка, а амнистию 1953 года ты никак не запомнил?

— Очень запомнил, потому что я в это время учился в 8-м классе, а весь Кольский полуостров был переполнен этими лагерями, одним словом, мы больше видели колючей проволоки, чем чего-нибудь другого. И до 10-го класса. И вдруг их отпустили. И тут скверный, дурашливый народ пустил слухи… и в самом деле, вот эти отпущенные на волю — как их тогда называли, бандиты — они действительно вели себя не лучшим образом, но этот слух был настолько искусственно раздут, чудовищно раздут в 53-м году, я тогда переходил из 8-го класса в 9-й, вот это было время на Кольском полуострове совершенно чудовищное. Во всяком случае, мать нас загоняла в дом с наступлением сумерек, а ночи там осенью наступают сам понимаешь когда.

— Значит, мамочка к тому времени вернулась?

— Вернулась. Я в детском доме учился до 8-го класса.

— И как ты ее принял?

— Ну что, мать. Иначе она не могла.

— Веня, а ты в детдоме был среди тех, кого били или — кто бил?

— Я был нейтрален и тщательно наблюдателен.

— Насколько это было возможно — оставаться нейтральным?

— Можно было найти такую позицию, и вполне можно было, удавалось занять вот эту маленькую и очень удобную позицию наблюдателя. И я ее занял. Может быть, эта позиция и не вполне высока, но плевать на высокость.

© POL, Chemberlen 2005-2024
дизайн: Vokh
Написать письмо
Вы можете помочь